библио
хроника
Чаадаев
Мятлев
Гагарин
Virginia
A&V
V&P
Марина
Шергин
Власов
МХАТ
Малый т-р
Доронина
Ефремов
наука

Cтатья заказана редакцией журнала "Наш современник" и отклонена ею: приведенные в ней мысли Толстого (именно те, которые должны были бы войти в школьные программы) сегодня еще более неприемлемы, чем во времена Толстого. Говорит директор ИМЛИ РАН А.Куделин ("Вопросы философии", №9, 2010, с.29): "Сегодня мы выпускаем академическое собрание сочинений Льва Николаевича Толстого - тиражом в тысячу экземпляров...Первые два тома мы издали на средства японского Общества любителей Толстого"




Васса Железнова

(Татьяна Доронина в роли Вассы Железновой)

     Когда-то каждый советский школьник знал: Горького избрали академиком, царь признал выборы недействительными, Чехов и Короленко в знак протеста сложили с себя звание академиков.
      Примерно так все и было. Опускают некоторые детали. Например, что инцидент произошел в феврале, а заявление о выходе из академии в связи с этим инцидентом подано в августе, когда об этой истории уже забыли. Чехов не знал, как поступить, ходил даже советоваться к Толстому.
     Когда Чехов прочитал у Толстого, что Анна чувствовала, как у нее в темноте блестят глаза, он стал бояться Толстого. Идя к нему долго выбирал брюки: если надеть широкие, подумает, что нахал, если узкие, то - щелкопер. Толстой сказал: а я не считаю себя академиком; и уткнулся в книжку. Между тем Короленко настаивал.
     Скандал с выборами возник как раз в тот момент, когда в Художественном театре заканчивались репетиции первой пьесы Горького "Мещане" (на написание пьес его подбил Чехов); премьера должна была состояться на гастролях театра в Петербурге и власти опасались протестов публики в связи с беспрецедентным вмешательством царского дома в дела академии. На генеральной репетиции присутствовал цензурный комитет в полном составе, множество высокопоставлен­ных лиц, министры с женами и друзьями.
     Были внесены дополнительные поправки и пьесу разрешили, но только для абонементов. На спектаклях вместо капельдинеров стояли переодетые городовые во фраках. Их красные руки, не умевшие справиться с билетами, пугали публику. На каждом представлении присутствовала специальная комиссия, которая следила за настроением зрительного зала. Театр предупредили: если комиссия сочтет, что спектакль произвел на публику нежелательное впечатление, он будет последним и пьеса будет запрещена. В ответ Горький в следующей пьесе, "На дне", вставил в уста второстепенного персонажа, резонера, не участвующего в происходящих событиях, слова: "надо уважать человека".
     В июле 1902 г. Горький присылает Чехову для прочтения только что законченную "На дне". Чехов, он еще академик, отвечает: "Дорогой Алексей Максимович, пьесу Вашу я прочел. Она нова и несомненно хороша. Второй акт очень хорош, это самый лучший, самый сильный, и я когда читал его, особенно конец, то чуть не подпрыгивал от удовольствия". Вот тут-то Чехов, находясь под впечатлением, и решил выйти из академии. Загладить "вину": сам он голосовал на выборах за Мережковского. Я видел этот классический мхатовский спектакль, когда мне было лет семнадцать, и я, конечно, ничего не знал об этой истории, о письме Чехова, но финал второго акта, фигуры спящих в пятнах лунного света, пробивающегося в окна, остался неизгладимым театральным впечатлением. А спектакль "Мещане", поставленный М.Кедровым, в котором играли в основном молодые актеры, первые выпускники школы-студии МХАТ,- мой любимый спектакль, я видел его многократно.
     И вот в Художественном театре опять играют Горького, "Вассу Железнову". Удивительно, но до сих пор эта пьеса во МХАТе не шла никогда. Первая постановка осуществлена Серафимой Бирман в 1936 году в Театре имени МОСПС (ныне - Театр имени Моссовета), она же играла роль Вассы. Наивысшим актерским достижением признано исполнение Веры Пашенной, спектакль К.Зубова, Малый театр, 1953 год. А.Фадеев писал Пашенной: "я думаю, именно такой ее понимал и видел Горький, и можно только пожалеть, что он не дожил до того, чтобы посмотреть Вас в этой роли". И вот - спектакль во МХАТе, Васса - Татьяна Доронина, постановка Б.Щедрина, и мы видим, какие поразительные изменения происходят в искусстве театра.
     Впрочем, речь идет об изменениях известного рода. Касающихся роли искусства в жизни людей, роли театра, актера в театре, об изменениях в представлении о добре и зле. И только. Другие изменения оставляем без рассмотрения. Вот, например, народный артист России А.Потапов, актер Малого театра, в телепередаче (канал "Культура", январь 2004 г.) к столетию Б.Бабочкина говорит: "Борис Андреевич попросил нас, это выглядит очень наивно, а сейчас это выглядит просто дико, но это было, вы знаете, вот такое время: мы дали, написали ему клятву, что будем художниками (хохочет), что несмотря ни на что мы никогда не будем просто так зарабатывать деньги в искусстве, не будем обманывать, вы знаете, это смешно, но в этом что-то было; в этом была вот та его идея, вообще идея того времени". Это точная запись, мной расставлены только знаки препинания. А в другой телепередаче о Мойре Будберг народный артист СССР А.Джигарханян с таким блеском издевается над "пролетарским писателем", что, кажется, для того и родился. Вот эти изменения, сами по себе очень интересные и выразившиеся в появлении доселе неизвестной генерации актера "господин народный артист", здесь не рассматриваются. Горький же не нуждается в защите. Платонов говорит: "Горький был наиболее совершенным и оригинальным учеником Пушкина, ушедшим в гуманитарном понимании литературы дальше своего учителя"; и этого достаточно. Когда до Горького дошли слухи, что автор "Тихого Дона" не Шолохов, ну не может написать такое двадцатитрехлетний, он спросил: а что-нибудь до этого Шолохов написал? Ему принесли "Донские рассказы". Горький сказал: - Блестящие заготовки к роману; язык ярок, как степь лазоревая; сюжет строит с предельным, до трагизма, напряжением; да, завидуют Шолохову; черной завистью.- И сказал об этом Сталину.
     Эти изменения очень рано почувствовали на Западе. Во время гастролей МХАТа в Берлине в 1906 г. после спектакля "Царь Федор Иоаннович" император Вильгельм делится впечатлением: "Не думал, что на сцене можно говорить так просто. Искусство без жестов. Не представлял, что театр может заменить мне несколько томов истории. Этих глаз царицы я, должно быть, не забуду во всю жизнь".
     Обратили внимание на репертуар. Великая итальянская актриса Элеонора Дузе, которая, пишет Станиславский, сама по себе была художественным произведением, после спектакля "Братья Карамазовы" просит передать Станиславскому благодарность за то, что у него в репертуаре нет театральных пьес, таких обычных в европейском театре, нет "парижского жанра", что спектакли МХАТа научили ее многому и что она хотела бы каждый вечер проводить у них в театре. Карола Леони Эрнст, председатель отделения Коннектикутского колледжа, пишет Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой: "Вы - великие истолкователи великих русских художников, и только ваши художники могут спасти наш агонизирующий западный мир, если его еще можно и нужно спасать". К этому времени Вирджиния Вулф, сравнивая русские и английские тексты, уже установила их принадлежность разным цивилизациям. Внешне это выглядело как смещение акцентов, одних интересует "это", других "то". Результат ее сравнительного анализа Западного и Русского канонов: "Западная цивилизация воспитала в нас скорее инстинкт наслаждения и борьбы, чем сочувствия и понимания". Нынешний спектакль Художественного театра погружает нас в пространство Русского Канона.
     Пашенная пишет о своей работе над ролью: "И я поняла, что должна осудить Вассу, глубоко вскрыв жизненную правду, показав звериный облик купчихи Вассы Железновой, спокойно, хладнокровно заставляющей отравиться своего распутного мужа". Она так и играла. Думаю, доронинская Васса мужа не отравляла. Она скорее сострадает изуродовавшему себе и ей жизнь, но когда-то любимому мужу. Разве ее просьба к опустившемуся, распутному старику принять яд и избавить семью, и прежде всего себя, от позора, не естественна? И потом - выражение лица: да, деловое, властное - в руках огромное дело; хитрое; может быть и заискивающим, особенно перед людьми мелкими. Не перед прокурором - слишком жирно будет, платить - согласна, кланяться - нет. Но и простодушное, с женских портретов Ренуара, какой тут звериный облик?..Или не успела бы - умерла бы раньше сама, как это и случилось впоследствии.
     Пашенная нигде и никогда не видела на сцене Вассу. Доронина вряд ли видела в этой роли Бирман, но наверняка видела Пашенную, если не в театре, то в фильме-спектакле Малого театра. А Щедрин еще и мог слышать рассказы об исполнении Бирман, в том числе и от нее самой: они работали в одном театре и он часто видел ее на сцене в других ролях; ее Васса была ожесточенной, истеричной.
     Мы не знаем, отравила ли мужа Васса, это знает только она. Но она не скажет. То есть, она, может быть, и скажет, но можно ли этому верить? И Горький не знает. Это может знать только Доронина, но и она, скорее всего, в отличие от Пашенной, не скажет. Может быть и потому, что не знает. Не знает, как она поступит, когда это случится в реальности. Не знает. В сегодняшнем спектакле она его отравила, в завтрашнем ей повезло и он отравился сам, покончил с собой, решил избавить себя от позора, спас честь семьи. В "правильном" спектакле одна часть зрителей убеждена в ее невиновности и сочувствует, другая - восхищена или ненавидит.
     "Васса Железнова" написана в 1910 году, но когда Бирман в 1935 году приступила к репетициям (она начала работу во МХАТ-2, возглавляемым И.Берсеневым, а закончила в Театре им.МОСПС, МХАТ-2 был закрыт), Горький переработал пьесу и ввел совершенно новый персонаж - революционерку Рахиль Моисеевну, сделав ее снохой Вассы, и которую в семье Вассы звали Рашель или просто Раша, т.е. русская. Если в первой пьесе шла борьба за наследство, то в новой пьесе конфликт еще следовало поискать. Появилась странная фраза "Революция вспыхнула, да и прогорела - один дым остался". Формально фраза относилась к революции 1905 года, так что прицепиться вроде бы не к чему. Кроме того, в пьесе появляется еще один персонаж - врач Яков Львович Левинсон, который должен написать нужное заключение о неожиданной кончине совершенно здорового мужа Вассы. И этот новый текст был почему-то послан Горьким на имя Вл.И.Немировича-Данченко ("конечно, не для того, чтобы Вы ставили ее, а чтоб только осведомить Вас об этом случае из жизни неудачного "драматурга"). И в МХАТ-2. И в альманах - для публикации.
     Похоже Горький, наконец, поставил диагноз. В это время Платонов записывает: замысел революции был совсем другой, но "литераторы" возобладали.
     Никто не заблуждался. Собственность окончательно утратила ореол священности, Толстой говорил: существующий институт частной собственности будет разрушен не потому, что его разрушат революционеры, анархисты, рабочие, социалисты или китайцы; он будет разрушен потому, что он уже разрушен на главную половину - он разрушен в сознании людей.
     Но Маркс, марксисты, марксизм тут не при чем, авторы Русского Канона не признавали "закона" борьбы. Производительность труда - не параметр качества жизни, высокая производительность труда уничтожает человека и природу, качество жизни обеспечивают совсем другие требования. Например, неухудшение свойств почвы - в сельском хозяйстве. В Русском Каноне цивилизация - результат сочувствия, а не борьбы: всякий родившийся непременно бы умер, если бы о нем не позаботились. "Насилие, которое захочет человек применить как будто для удовлетворения собственной свободы, на самом деле уничтожает эту свободу, ибо где сила - там нет свободы, свобода там - где совесть и отсутствие стыда перед собою за дела свои" (зап.книжка Платонова 1921 г.): ему 22 года, он толстовец.
     Диагноз Горького касался не революции, изменения формы собственности, а "литераторов" (марксистов), и Герцен, и Гагарин (Николай Федоров), и Платонов считали марксизм разделом иудаизма. С Горьким разобрались по описанной им схеме, списав как обычно на Сталина, но что делать с пьесой?
     Иосиф Юзовский сразу после смерти Горького опубликовал две большие статьи: что образ Рашели - неудача автора, она просто лишняя в пьесе; во взаимоотношениях Вассы и Рашели нет особенного содержания, не считать же серьезным конфликтом разные точки зрения на будущее Коли - внука Вассы и сына Рашели, и что основной конфликт пьесы - между Вассой и ее дочерью Натальей.
     Но Юзовский никого не убедил: речь Рашели была ясной. "Чем можно тронуть дикий ваш разум? Звериное сердце?" Васса была "преступный тип человека", "рабыня", ее дело - "грязное". А она была - купчиха. Как Станиславский. Вся под тяжестью неотложных дел, от которых зависит судьба пароходства, судьба семьи. Вышла замуж по любви; не посчитавшись с волей родителей. Муж бил. Родила девять детей. Шестеро умерло.
     Кажется, Горький написал совершенно новую пьесу, никак не связанную с предыдущей. О женщине, которая держит удары судьбы. О матери. Известная горьковская тема. В известных предлагаемых обстоятельствах.
     Двадцатый век оказался женским веком, никто и не заметил. Пока мужчины спорили, кто из них самый гениальный, Мария Склодовская ввела новый термин "радиоактивность"; размешивая в чанах тонны руды, первая получила две нобелевские премии; по физике и по химии; за один грамм радия. Пришлось срочно выдумать Эйнштейна. И, конечно, неудачно. Пока думали, за что дать Эйнштейну нобелевскую премию, Мария Склодовская, уже будучи дважды лауреатом, применила радиоактивное излучение в медицинских целях, внедряя рентгеновские установки в полевых условиях во время первой мировой войны: там шла борьба за чистоту принципа святости частной собственности (запись Платонова в 1937 г., он повторяет путь Радищева: бабы в деревне - "нерожающие сплошь, после того, как надорвались на полевых работах без мужиков в 1914-17 гг."). Родила и воспитала еще одного нобелевского лауреата - Ирен Жолио-Кюри. Без теории же относительности ни одно устройство не было бы другим. Ни сам Эйнштейн, ни "формула Эйнштейна" (еще до его первой статьи она уже содержалась в опубликованных работах Пуанкаре и Лоренца) не имеют никакого отношения к созданию атомной бомбы; проблема, как добиться, чтобы процесс выделения энергии прошел эффективно и быстро, ничего общего с формулой не имеет; Эйнштейн разбирался в этом не лучше, чем тетя Ася с отбеливателем. Открытие Русского Канона принадлежит женщине. О Цветаевой я уж не говорю.
     Горький был очень чувствителен к такого рода вещам и смерть Марии Склодовской в 1934 г. от радиации могла быть толчком к написанию новой ("феминистской") пьесы о Вассе Железновой. Одновременно она стала и завещанием.
     Предлагаемые обстоятельства пьесы могут толковаться по разному. "В роли Вассы для меня не существует ничего, кроме воли, упорства в достижении своих корыстных целей, кроме животной любви к своим детенышам, кроме злобы и ненависти к людям вообще", говорит Пашенная. Здесь, конечно, марксистская трактовка предлагаемых обстоятельств. Кроме того, злоба и ненависть к людям вообще - это патология, это не премет искусства, это неинтересно. Как-то при мне разговаривали незнакомые мне люди и один из них сказал: "Я видел горьковских "Мещан" в постановке Товстоногова и с тех пор перестал ходить в театр - противно".
     В Русском Каноне человек не источник зла. Начиная с Дмитрия Ивановича Писарева, давшего другое определение предлагаемых обстоятельств ("Голод и холод! Этими двумя простыми причинами объясняются все действительные страдания человечества, все тревоги его исторической жизни, все преступления отдельных лиц, вся безнравственность общественных отношений"), уже никто у нас не думал иначе. Т.е. главный источник зла - не в общественном устройстве (но и в нем тоже!), не в природе человека, а вообще в природе. То, что до сих пор придумано людьми для обеспечения своего существования (семья, государство), является различными формами взаимного страхования. Но так как природа не принимала при этом никакого обязательства, такое страхование нельзя считать действительным, какой-нибудь куриный грипп и - паника. Налаживание языка с природой и есть основное требование к общественному устройству. Об этом и "Дом с мезонином" Чехова и споры Толстого и Федорова.
     Последний обеспокоен, что вопрос о бедных и богатых возбудит вражду и заслонит главное зло. И что социализм и капитализм по существу не отличаются друг от друга, потому что спор идет о том, какой из способов производительнее, т.е. приводит к наиболее быстрому истреблению топлива, уничтожению природных ресурсов; в пространстве Русского Канона коммунисты и антикоммунисты мало­различимы. Запись в дневнике Толстого (1889 г.) о Марксе: "будут те же дворцы, гастрономические обеды, сласти, вина, экипажи, лошади - только все будет доступно всем...как они не видят, что это невозможно". Удовлетворение потребностей на уровне "культурных стран" истощило бы земные ресурсы за несколько лет.
     Человек - раб природы: таковы предлагаемые обстоятельства. Чехов пишет домой о своей переправе через реку Томь: едут на лодке, нагруженной почтой и людьми. Гремит гром. При снеге и холодном ветре! "Сначала наша лодка плыла по лугу около кустов тальника...Как бывает перед грозой или во время грозы, вдруг по воде пронесся сильный ветер, поднявший валы. Гребец, сидевший у руля, посоветовал переждать непогоду в кустах тальника; на это ему ответили, что если непогода станет сильнее, то в тальнике просидишь до ночи и все равно утонешь. Стали решать большинством голосов и решили плыть дальше. Нехорошее, насмешливое мое счастье!..Помню солдатика, который вдруг стал багров, как вишневый сок...Я думал: если лодка опрокинется, то сброшу полушубок и кожаное пальто...потом валенки". Некоторые думают, что ХIХ век - это какая-то древность. На самом деле это не совсем так, еще живы те, которые разговаривали с Цветаевой, а та видела сына Пушкина; а тетка Бориса Викторовича Шергина, Глафира Васильевна, говорила ему, дедушка ей рассказывал, что видел человека, который присутствовал при казни стрельцов*.
     В спектакле Художественного театра есть страдания, тревоги, преступления, безнравственность отношений; но всякое большое дело вносит элемент целесообразности, подчиняет себе, выстраивает отношения, и Васса здесь уж точно луч света. По крайней мере та Васса, которую играет Доронина. Ее любит младшая дочь, Людмила (О.Соломяная). Ей искренно сочувствует Анна (Н.Вихрова), ее поверенная. Анна - мерзкая подхалимка; умная, хитрая и ловкая; так играла В.Обухова в спектакле Малого театра. Анна Вихровой никогда не врет, но это потому, что в ее обстоятельствах другое поведение невозможно; она просто предана Вассе, жизнь за нее отдаст; может быть, и не подхалимка; и не хитрая; игра Вихровой, трогательная, тонкая, восхищает. Чехов писал Горькому: "Вы по натуре лирик, тембр у Вашей души мягкий. Если бы Вы были композитором, то избегали бы писать марши. Грубить, шуметь, язвить, неистово обличать - это несвойственно Вашему таланту". Наверное, в этих словах - ключ к постановке горьковских пьес.
     Именно этим ключом пользовались Кедров при постановке мхатовских "Мещан", Бабочкин при постановке "Дачников" в Малом театре, Фирс Шишигин в ярославских "Детях солнца", Игорь Сиренко в нынешнем спектакле "Без солнца" ("На дне") московского театра "Сопричастность", Щедрин в "Вассе Железновой". "Лицо ее доброе, ласковое" - говорит Людмила о Вассе. По утрам они работают в саду. "Войдешь в него, когда он росой окроплен и весь горит на солнце...как риза, как парчовый,- даже сердце замирает, до того красиво": Соломяная - Людмила счастлива. Чеховский "Вишневый сад" здесь незримо присутствует: и пение, и реплика Рашели ("и поете вы нестерпимо"), повторяющая чеховскую Шарлотту.
     Пашенной не нравилось, как играли Рашель Д.Зеркалова и Е.Солодова, те были, по ее мнению, слишком элегантны, даже изысканны. Но они следовали Софье Гиацинтовой, игра которой в 1936 г. (с Вассой - Бирман) была восторженно встречена критикой. Спустя пятьдесят с лишним лет К.Рудницкий пишет: "Духов­ной дисгармонии, уродливо до мужеподобности искаженной женственности Вассы в этом спектакле противостояла благородная женственность и духовная цельность Рашели. Сценическая история второго варианта "Вассы Железновой" велика и богата значительныи актерскими достижениями. Но сыграть Рашель лучше, чем сыграла Гиацинтова, не удалось пока еще никому". А тогда критик В.Залесский хвалил Гиацинтову так: "ни на одну секунду зритель не сомневался в том, как поступит Рашель, когда ей придется выбирать между сыном и тем делом, которому она посвятила свою жизнь". В пьесе Васса говорит: "Живи с нами. Федор умрет, сама говоришь. Довольно тебе болтаться...странничать, прятаться! Живи с нами. Сына будешь воспитывать. Вот - девочки мои. Они тебя любят. Ты - сына любишь". Рашель отвечает: "Есть нечто неизмеримо более высокое, чем наши личные связи и привязанности". А член Художественного совета Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР А.Гурвич писал, что Рашель противостоит Вассе, как Европа Азии и что "ее изящество и чистота - от европейской цивилизации".
     Однако в пьесе Горького Рашель изъяснялась в таком стиле: "Ну это вы...врете!" и поэтому Гурвич выводил, что Рашель Горькому не удалась и что "строгая, корректная и тонкая игра артистки оживила несколько сухой, публицистический текст", успех Гиацинтовой достигнут "за счет заметного отклонения от авторского замысла".
     Над МХАТ-2 уже давно висел дамоклов меч. МХАТ-2 родился из Первой студии Художественного театра, руководимой Л.Сулержицким под патронажем Станиславского. Это тот самый Сулержицкий, который ставил в 1908 г. во МХАТе "Синюю птицу" и которая идет до сих пор. Само название МХАТ-2 или "МХАТ Второй" дал студии Немирович-Данченко. Однако за Сулержицким маячила фигура Толстого, Б.Алперс непрерывно писал погромные статьи: толстовцы! Неслыханно, писал Алперс, они понимают театр как средство духовного и морального перевоспитания?! Зовут к духовному совершенствованию! Это - "осознанный разрыв с чуждой, враждебной действительностью" (т.е. с советской). Средством духовного и морального перевоспитания уже давно были специальные лагеря. Их придумали англичане во время усмирения буров, потом они были внедрены в США, а оттуда этот опыт привез десант Троцкого и литераторы быстро возглавили их строительство в России. И в этот театр Горький передает свою пьесу!
     Чтобы спасти театр, Берсеневу советуют опубликовать статью в "Правде": МХАТ-2 ставит новую пьесу Горького о страшной и гнусной русской дореволюционной действительности, и в ней - новая фигура, революционерка Рашель. После публикации статьи театр закрывают, его существование "не вызывается необходимостью" (театр занимал по кассовым сборам второе после Художественного театра место), указание же, как следует трактовать пьесу, уже дано. Так как Рашель Горькому, очевидно, не удалась, сосредоточились на Вассе. В первый же сезон 1936-1937 (!) гг. на сцене пятидесяти театров пятьдесят мужеподобных актрис, глубоко вскрыв жизненную правду, казали звериный облик купчихи Вассы Железновой - Азии, по Гурвичу (читай: России). Первой была Фаина Раневская, она ухитрилась опередить Бирман, сыграв Вассу на летних гастролях Театра Красной Армии в Ленинграде.
     Если проблемы с Рашелью существовали и тогда, как же ее играть сейчас, да еще когда Васса - Доронина? А тогда на вопросы Бирман Горький отвечает: "Рашель - человек ясный". И, зная уже, как будут играть Вассу, многословно описывает Анну...Но при Вассе - Дорониной и Анна - другая. И что значит "ясный"? "Революция вспыхнула, да и прогорела - один дым остался". Что значила эта фраза тогда и что означает она сейчас? Почему Рахиль Моисеевна и Яков Львович? И правильные ли это вопросы? Нужно ли отвечать на них?
     Правильные. Нужно. Начиная с Толстого, в России стало меняться отношение к искусству; Платонов, обдумывая эти перемены, пришел к выводу, что тайны мира, тайны природы подвластны, кажется, только искусству. И искусство МХАТа, "система Станиславского", были лабораторией этих перемен.
     Если Толстой, инициатор этого процесса, скептически относившийся к науке, все же жаловался: махают на меня рукой, как на врага науки, а мне обидно,- я ведь считаю, именно наука должна узнать, чему должно и чему не должно верить, то Платонов говорит: наука никогда этого не узнает. То, что обычно называют законами природы, которые носят объективный характер, существуют независимо от нашего сознания - наука этим никогда не занималась. Наука не может определить понятие закономерности. У нее нет критериев проявления сознания. И никогда не будет. Это вопросы, "которыми затем, впоследствии, но навечно, займется все то же искусство". Все коэффициенты в различных формулировках закона сохранения энергии получены в предположении, что закон верен, и поэтому он непроверяем. Это - договоренность, позволяющая упорядочить наблюдения и вести диалог. Договоренность!
     Все дело - в договоренности! Демонстрация злобы и ненависти к людям вообще у Пашенной, "демонстрация бездуховности героев" и "душевного паралича персонажей" в спектаклях Товстоногова "Мещане", "Варвары", "Холстомер", "Три сестры", не способствуют договоренностям; и поэтому таких актерских достижений, как Васса Дорониной, в театре Товстоногова не было никогда.
     Я очень удивился, когда случайно обнаружил, что кедровские "Мещане" я видел девять раз. Во МХАТе было больше народных артистов СССР, чем во всех театрах Москвы, вместе взятых. В "Мещанах" ни один из них не играл. В спектакле не было актера или актрисы, при появлении которых у меня учащался бы пульс. В общем, какая-то чертовщина. Первый раз я попал на "Мещан" также случайно, мне всучили билет в здание филиала на последний ряд верхнего яруса, оттуда я и смотрел весь спектакль.
     По-видимому, это было удивление зрелищем живых и разнообразных людей. Казалось, текст было слушать необязательно, только интонации, словами они говорили не смысл, а расположение друг к другу. Наверное, хотели понять друг друга. Спектакль завораживал. Другой человек становился источником сердечного покоя. Никого не обличали. Актеры играли не для публики, не для себя, а для партнера. Не все; но почти все. Так я узнал, что такое "система Станиславского".
     В "системе Станиславского" - суть Русского Канона. Сердце Канона - несвобода человека, его "рабство", сознание неизбежной бедности отдельного человеческого сердца. Марина Цветаева пишет: "Прочла у Афанасьева сказку "Упырь" и задумалась...Когда мне говорят: сделай то-то и ты свободна, и я того-то не делаю, значит, я не очень хочу свободы. Значит, мне несвобода дороже...Маруся упыря любила". Платонов выводит формулу несвободы: "Нельзя предпринимать ничего без предварительного утверждения своего намерения в другом человеке. Другой человек незаметно для него разрешает нам или нет новый поступок". Вот мы и живем теперь в этой ясности.
     "Я" в предлагаемых обстоятельствах" - исходная точка пути актера, в конце которого - возможность понять другого человека, эволюция чувств актера, зрителя. От чего и зависит характер будущих договоренностей между людьми. Куда это все эволюционирует. "Кто бы ни посватал, все равно бы пошла, лишь бы порядочный человек. Даже за старика бы пошла" - говорит Ольга в чеховских "Трех сестрах". "Я буду твоей женой, и верной и покорной" - это Ирина, младшая, нелюбимому барону; и все дело в интонациях, они и изменяют окружающий мир. Особенность чеховских пьес заключается в том, что предлагаемые обстоятельства известны лишь частично и с некоторой долей вероятности. После Чехова так стали играть и других авторов, так и появилась доронинская Васса. Но ведь если брата сестер играет Басилашвили, а мужа одной из них - Стржельчик, какие интонации?! По выражениям лиц видно, что за сценой они только что поделились неприличным анекдотом, это же не скроешь; театр представления; прикидываются; поэтому и переименован ленинградский БДТ им.Горького в театр им.Товстоногова.
     Когда Гиацинтова получила роль Рашели, она стала перечитывать Чаадаева. Мать Гиацинтовой была из рода Чаадаевых, родной брат матери был последним наследником Петра Яковлевича. Его почитали, им гордились, и взрослые и дети звали его "дядя Петя". В детстве была даже такая игра - в "опасного дядю Петю", в нее играли много лет. При царе он был опасен вольнодумием, после революции - неизвестно чем, наверное, дворянским происхождением.
     Теперь, когда она играла революционерку, слова Чаадаева "социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники" заключали много загадок. Раньше она слышала только "победит", теперь оказывалось, что социализм в чем-то не прав. В чем? И в пьесе Горького правота не звучала, ее не было слышно. Успокаивало то, что Чаадаев говорил определенно: те, которые будут противиться революции, не правы. В самой энергии фразы, казалось, звучит требование непротивления революции. Он говорил: "Бедняк, стремящийся к малой доле достатка, которого вам девать некуда, бывает иногда жесток, это верно. Но он никогда не будет так жесток, как жестоки были ваши отцы, те, кто сделал из вас то, что вы есть, кто наделил вас тем, чем вы владеете". Революция была карой за содеянные грехи.
     Но многое смущало. В седьмом философическом письме Чаадаев с уважением говорил об избранном народе, все социальное бытие которого связано с одним принципом - расовым отвращением к другим народам. Сейчас Чаадаев более опасен, чем когда-либо. Но "дядя Петя" не мог быть неправ. Она никогда не слушала этой ерунды, что он западник; или католик; таким образом хотели скрыть, что он был - Чаадаев. Его любили Пушкин, Хомяков, Тютчев - такие разные люди. Любили! Она - обожала. Особенно вот это: "За каждым предметом в природе имеется нечто, что вкладывается в него нашим умом или нашим воображением: это и есть то невидимое, что художник должен воплотить в своем произведении, ибо это именно нас трогает, нас волнует, а вовсе не сам предмет, нами созерцаемый". Сейчас невидимое пугало. Шел 1936 год.
     Чаадаев прекрасно танцевал мазурку, лучше всех в Петербурге, это, очевидно, передалось ей по наследству и она решила: она эту роль станцует. Гурвич упрекал: "Ее Рашель не революционерка, в ней нет ни революционной воли, ни революционной мысли". Она играла, не повышая голоса, и когда она с тоской смотрела на рабочий стол Вассы, вспоминая резной столик Чаадаева в Лаптеве, в имении дяди, Гурвич писал: "Душная и грязная жизнь Железновых скорее шокирует ее и вызывает чувство брезгливости, чем действенную революционную ненависть".
     А когда Людмила рассказывала ей о саде, и как он весь горит, она опять вспоминала Лаптево и говорила по роли: "Значит, счастливо живешь, да?" Тарахтенье коляски, въезжающей по березовому мостику в Лаптево, они с сестрой называли "звуком счастья". Еще она всегда вспоминала этот мостик, когда смотрела на "Белые кувшинки" Моне.
     Разобравшись с Горьким, Гурвич принялся за Платонова. "У Платонова есть навязчивые мысли, которые почти никогда не покидают его, и среди них вечный, неотступный образ - образ умирающей матери". Анализируя поведение героя "Третьего сына", Гурвич делает вывод, что коммунизм Платонова не имеет ничего общего с коммунизмом по Марксу.
     Рашель в спектакле МХАТа играет Лидия Матасова. Никаких признаков революционерки, дамская трескотня...Но ведь и у Горького так...
     Играет естественно, даже лихо, но без шаржирования,- приятная дамская трескотня. Она здесь своя, ее все любят. Она любит сына, золовок, уважает Вассу; что естественно при Вассе - Дорониной. Конфликт с Вассой относительно сына действительно существует, но он понятен и никак не связан ни с революцией, ни с еврейством Рашели. Беспардонность Рашели не обязательно беспардонность Ларисы Рейснер или Валерии Новодворской, это просто беспардонность. Интонация, с которой Матасова говорит Наталье (Ю.Зыковой): "не могу я увезти его за границу без помощи Вассы Борисовны",- очень точная интонация,- не вызывает сомнений: "еврейский вопрос" отсутствует в спектакле начисто. Правда, в этой сцене Васса не участвует, и потому должна быть начеку: Матасова играет лучше Гиацинтовой. Конкретней: благородную женственность и духовную цельность Мойры Будберг. Виновна ли Рашель в гибели Вассы? Конечно, нет: та погибла от смерти.
     У Чехова были две собачки, Бром Исаевич и Хина Марковна, они втроем любили беседовать о нравственности, другого случая русско-еврейского диалога за последние двести лет не зафиксировано, да и говорить было не с кем, среди авторов Русского Канона нет ни одного еврея. (Высказывания - были. Цветаева: "Не могу простить евреям, что они кишат". Лев Николаевич Гумилев, оправдываясь: "я не виноват, что у моего отца и у меня все следователи были евреи и меня очень больно били". Да и в последнем случае вряд ли это можно считать диалогами.) Анализ текстов Библии, выполненный Толстым, произвел больший переворот в умах и душах людей во всем мире, чем все предыдущие революции, и все последующие, так что и говорить уже было не о чем. Проанализировав все те разбросанные по разным книгам Писания места, в которых предписывается и угнетать, и убивать, и истреблять другие народы (при том говорилось: не убей), Толстой установил, что Христос отменил законы Моисея с их дикой жестокостью и лицемерием, но были изготовлены толкования, искажены переводы, что законы эти соглашаются, что Христос утверждает закон Моисея и дополняет его. Причем на деле, как правило, церковь прямо отрицала (Иоанн Златоуст) закон Христа и признавала закон Моисея. В этом суть, заключает Толстой, противостояния добра и зла в течение многих сотен веков, сокрытию которой и посвящены толкования. Деятельность же православной церкви состоит в том, чтобы всеми возможными мерами внушить стомиллионной массе русского народа не имеющие никакого оправдания верования, которые когда-то исповедывали чуждые нашему народу люди. Библия оказалась всего лишь книгой; пропитанной ненавистью палестинских апокалипсисов; родоначальницей расизма.
     А так как оценка качества искусства, по Толстому, зависит от характера передаваемых чувств, а не от продаж, Библия переместилась в раздел плохой литературы, ее стали читать другими глазами, сразу обнаружились места, в которых нет и двусмысленности: "За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас" (Книга Притчей Соломоновых,1,26).
     Отлучение Толстого от церкви стало признанием его правоты, ректор Московской духовной академии архимандрит Антоний Храповицкий сказал Толстому: "Что ж, если опоры церкви так непрочны, на что же опереться? Придется - с выражением отчаяния - опереться на разум и совесть". С этих пор Россией уже не правят отцы церкви, цари, генеральные секретари или президенты, и здесь возможна только одна партия: не Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, а Толстого-Чехова-Федорова-Платонова, без списков и членских взносов.
     Те, кто возглавили революцию, и те, которые боролись с ней - ненавидели Толстого. Первые - за осуждение им насилия, законов Моисея; вторых тоже нельзя было назвать непротивленцами, не хотели расставаться с собственностью, говорили: ведь грабеж уже перестал быть единственным источником накопления; в совершаемых ими преступлениях виноват был Толстой. И вовсе не Ленину принадлежит мысль, что в будущем театр, по-видимому будет выполнять функции церкви, а Толстому. Сохранилась запись, сделанная Вахтанговым, беседы Станиславского 1911 г. перед началом регулярных занятий "по системе". В ней Станиславский приводит слова Толстого при первом их общении: что театр сильнее школы, сильнее проповеди. Заключая беседу, Станиславский сказал: "по моему мнению, современный театр есть величайшее развращающее зло"; и здесь он тоже повторил Толстого.
     Горький пишет "Вассу" после посещения толстовского "Воскресения", поставленного Немировичем. Тогда же Горький сказал: "лучше, чем в жизни". И теперь, когда она поставлена во МХАТе, мы видим: "Васса", конечно, "толстовская" пьеса.
     Доронина очень любит президента. И того, и нынешнего. И министра культуры**. И господина народного артиста Табакова, тот возглавляет отделившийся от МХАТа театр, названный ими МХАТ им.Чехова, лучше бы Ефремова, по примеру ленинградцев; любит за талант. Ведь Толстой велит не противиться злому. Он говорит, что при этом придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий сына в далекое путешествие, говорит ему: ты иди дорогой, и если придется тебе и мокнуть, и зябнуть, ты все-таки иди. Вот она и идет. В "Вассе Железновой" Горький говорит: меня убили.

2004          


     Примечания 2008 г.

     * Шергин умер в 1973 г., похоронен в Москве на Кузьминском кладбище, участок 80 (от перекрестка участков 80,81,92,93 сорок шагов в направлении к центру Москвы, справа, за кустом боярышника)

     ** тогда - М.Швыдкой



m.kovrov@mail.ru          


статистика